ДВЕ МИСТИФИКАЦИИ

1.2

Недавно удалось раскрыть псевдоним автора телеоптикона. Им оказался чиновник Ломжинской почтово-телеграфной конторы Гродненского округа титулярный советник Алексей Николаевич Слухаевский. В Центральном государственном историческом архиве сохранились документы, проливающие дополнительный свет на эту историю.

7 апреля 1899 года начальник Гродненского почтово-телеграфного округа направил рапорт начальнику Главного управления почт и телеграфов, докладывая, что им лично осмотрены теле-оптиконы Слухаевского, который произвел на него хорошее впечатление как человек даровитый. В то же время аппараты нуждались в усовершенствовании, «которого на месте изобретатель не может достигнуть, за неимением некоторых сведений в области химии, а главное, средств для производства опытов». Поэтому Слухаевский просил о прикомандировании его на казенный счет к Электротехническому институту, где он рассчитывал усовершенствовать изобретенный им аппарат.

Начальник Слухаевского не пишет, работал ли при нем телеоптикон. Вероятно, удачных опытов он не видел, иначе этот факт нашел бы отражение в его рапорте. К отрицательному мнению относительно работоспособности телеоптикона склонялись и члены технического комитета, давшие справку следующего содержания: «Ни представленные при сем рапорте фотоснимки, ни описание в журнале не содержат достаточных данных, по которым было бы можно судить о сущности прибора, а вместе с тем и о степени даровитости чиновника Слухаевского».

На предложение направить изобретателя для демонстрации телеоптикона в Петербург последовал ответ, что изобретатель выбыл из Ломжи и местопребывание его неизвестно.

Следы титулярного советника отыскались в конце февраля 1901 года в Париже, откуда он направил письмо петербургскому начальству. Слухаевский объяснял, что за границу он выехал только для лечения, не оставляя надежды при случае продемонстрировать в Петербурге работу телеоптиконов, которые находились при нем. Далее в письме он сообщает:

«... В Кройцнахе я познакомился с господином Менш, который меня уговорил вместо Петербурга сделать доклад при Французской Академии наук, приняв все расходы моей поездки на свой счет, для чего мы и прибыли в г. Париж. Здесь в Париже Менш разыскал какого-то господина, который ко мне явился с предложением, не пожелаю ли я продать свое изобретение на условиях, не только для меня чрезвычайно выгодных, но, можно сказать, мне никогда и не снилось получить что-либо от своего изобретения. Все расходы по производству первых опытов этот господин принял на себя, а после них предложил мне следующие условия: 50 ООО франков выплачивается мне немедленно по вторичном производстве опытов при назначенных им компетентных лицах и по предъявлении подробного и полного описания принципов устройства и детальных чертежей приборов, причем от меня отнимается всякие право дальнейшего опубликования и разглашения теории устройства, в противном случае я лишаюсь права получать еще ежегодный гонорар в размере 5000 франков... моя заветная была мечта свой труд всецело посвятить на пользу науки и отечества, и только нужда, горькая нужда да страдания, которые я испытываю вследствие крайне расстроенного здоровья, заставляют меня покориться судьбе. И вот по вышеизложенным причинам покорнейше прошу Ваше превосходительство довести до сведения, кому ведать надлежит, не считать меня изменником отечества, так как я тщетно в продолжение двух лет добивался опубликования своих трудов на родине, а находясь на государственной службе, я не вправе был делать опубликование помимо своего ближайшего начальства, и если мое изобретение попало в руки иностранцев, то это не моя вина.
Из Парижа я писал в Императорское русское техническое общество с объяснением и теории и краткого описания приборов, но также безуспешно. Если соблаговолите меня ответом, то прошу по следующему адресу: Boulevard Charonne 48 Slouhajewsky, г. Париж, 27 февраля 1901 года».

Можно предположить, что в Париж Слухаевского привлекли газетные сообщения о финансовых успехах Яна Щепаника. В действительности едва ли ему (как, по-видимому, и Щепанику) был предложен огромный гонорар, упоминаемый в письме. И уж тем более нельзя принять за истину его удачную парижскую демонстрацию телеоптикона (как, впрочем, и демонстрацию Я. Щепаника).

Сам Слухаевский сообщает в письме об огромном гонораре в надежде получить сумму, в пятьдесят раз меньшую. Но и эта надежда оказалась несбыточной. К его письму дал справку известный специалист в области электросвязи профессор П. С. Осадчий, который, в частности, заметил:
«Слухаевскому было в свое время разрешено прибыть в СПб для демонстрации прибора с назначением даже денежного пособия, и, кроме того, об его телеоптиконе напечатана статья в № 4

Журнала новейших открытий и изобретений. Ввиду сего полагалось бы сообщить г. Слухаевскому, что сетование его на отсутствие сочувствия на Родине неосновательно и что от него самого зависело прибыть для демонстрации телеоптикона не в Париж, а в С. Петербург».

Неизвестно, какими судьбами А. Н. Слухаевский уже через два месяца появился в Петербурге. Сухой протокол заседания Русского технического общества от 20 апреля 1901 года зафиксировал его выступление в дискуссии по докладу П. С. Осадчего о телефонизации российских городов. Касаясь проводки телефонных кабелей в жилые здания, Слухаевский заметил: «Насколько мне известно, в Западной Европе провода прокладываются вплоть до ввода к абонентам в виде подземных кабелей, например в Париже и Брюсселе». Конечно, профессор Осадчий еще помнил историю с телеоптиконом и ему был прекрасно известен источник осведомленности Слухаевского относительно устройства именно парижских телефонных линий. Поэтому в своем заключительном слове он не забыл ему ответить: «Что касается замечаний Слухаевского, то следует сказать, что в Париже другой ввод, кроме кабельного, и невозможен. Но нельзя не заметить, что вводы эти, технически наилучшие, в то же время экономически не всегда выгодные».

Более удачливым оказался Ян Щепаник. Об его телектроско-пе на рубеже столетий много писали газеты и журналы всего мира. Знаменитый Марк Твен посвятил Я. Щепанику свою корреспонденцию, в которой назвал его «австрийским Эдисоном». Всемогущее время присудило и этому проекту место на полке в архиве. А Ян Щепаник основал в Вене изобретательскую контору, но не стяжал лавров своего американского прототипа. До 1910 года он и в России патентовал свои изобретения, но — увы!— они не имели отношения к телевидению.

По материалам книги В.А.Урвалова «Очерки истории телевидения»